Восстание началось

N 63
Доклад командующего вооруженными силами Тамбовской губернии К.В.Редзько губвоенсовету о недостатке сил в борьбе с Антоновым'

14 декабря 1920 г.

26 октября - время моего вступления в командование войсками Тамбовской
губернии т.Дежкиным, только что тогда лично ознакомившимся с положением дел в губернии, были мне обещаны вполне реальные силы, достаточные для самой скорой ликвидации кулацкого мятежа. С надеждой на присылку этих реальных сил я и вступил в командование войсками, этой же надеждой и жил в течение истекших 1,5 месяцев.
Не имея сколько-нибудь достаточных сил, чтобы и в первое время
препятствовать организации и скоплению банд, не получая обещанной помощи из Центра, я пытался личными средствами увеличить несколько свои силы.
Так, мною был выпрошен батальон из Саратова; переформирован и устроен
совершенно негодный для военных действий московский маршевый батальон; создан, наконец, заново батальон Военного совета.
Разумеется, все эти средства чисто паллиативного характера не могли
сколько-нибудь помочь делу. Да и действовали они лишь очень короткое время. Саратовский батальон пришлось вернуть; батальон Военного совета пришлось, ради исполнения приказа ВНУС, не стесняющегося давать самые подробные указания для охраны тех или других пунктов, нормирующие даже число штыков, необходимых, по его мнению, для данной задачи, расформировать и обратить по частям на службу охраны.
Все это расстраивало и даже окончательно выбивало единственное для
успешного действия оружие - свободно маневрирующие части.
Помощи не приходило, а мои войска, недостаточные и без того (как
признала их комиссия под председательством Дежкина) для ликвидации бандитизма, быстро таяли.
Трудность службы, постоянные передвижения (среди войск появились
названия: "летучий батальон", "летучая рота"), зимнее время, тиф, убыль от ран - все это приводило к тому, что я еженедельно теряю около 300 человек.
В дополнение к уже сказанному необходимо с совершенной откровенностью
коснуться вопроса о полной небоеспособности частей ВНУС.
Будучи человеком, прошедшим большую боевую и продолжительную мирную
школу военной службы, я с первых же шагов принял все меры, какие можно только выдумать в данной обстановке, для поднятия боеспособности вверенных мне войск.
Мною произведен самый тщательный перебор командного состава, введены
десятки политических работников для поднятия сознательности красноармейцев, дан целый ряд руководящих приказов как общего, так и тактического характера, налажена и проведена система постоянного инспектирования частей, проведена тесная связь с губчека для изъятия из рядов негодного'', налажено вполне удовлетворительно снабжение теплой одеждой, установлена система поощрения, с одной стороны, и система строгой революционной кары, вплоть до расстрела, - с другой.
Все это, однако, не помогает, и некоторые части по-прежнему остаются
настолько небоеспособными, что не в силах оказывать хотя бы малейшего сопротивления налетам банд и только снабжают последних патронами, оружием, иногда даже и пулеметами (налет 13 декабря на Инжавино, 19 ноября - на Новопокровский сахарный завод), проводимая Антоновым система благожелательного отношения к захваченным красноармейцам еще более ведет к упадку воинского духа частей. Со стороны железнодорожных частей ВНУС доходило дело и до открытой измены (294-й батальон железнодорожной охраны).
Нечего и говорить, насколько одно наличие таких войск действует
ободряющим образом на бандитов, играя подчас роль масла, подливаемого на огонь.
Убеждение в слабости сил Республики, убеждение, выведенное из
4-месячного опыта, убеждение в нестойкости частей, понимаемое бандитами как выражение сочувствия им, сознание вследствие всего этого своей безнаказанности - вот что служит силой, подбивающей на бандитизм крестьянские массы.
Антонов широко и умело пользуется этой стороной дела. Во всех своих
выступлениях он всегда указывает крестьянам на внутреннюю слабость Республики, недостаточность ее сил, близкое, наконец, ее падение. Он может иллюстрировать это примерами, и речи его действуют на массу.
Наносимые Антонову поражения не действуют отрезвляющим образом на
крестьян: Антонов ловко умеет их обмануть и всегда собственные потери выдает за потери, понесенные красноармейскими частями. Ему верят.
Моя же пропаганда, не имеющая за собой реальной силы, особого влияния
не оказывает. Она является только иллюстрацией к постоянным словам Антонова: "Ничего другого, как болтать, им уже не остается".
Вот главные общие условия, в которых принужден я действовать, имея
пригодных для маневрирования всего 600 штыков и 600 сабель, 1200 штыков и сабель на 18 000 квадратных верст пространства, охваченного бандитизмом.
Считая только по одному бандиту на каждую квадратную версту, на самом
деле число это несравненно больше, так как имеются села сплошь бандитские. В итоге получим 18 000 бандитов, из которых 5 - 7 безусловно вооруженных.
В результате уже 4-й месяц бандитизм продолжает свирепствовать в
губернии. Продовольственная работа, за неимением сколько-нибудь достаточных сил в руках губпродкомиссара (мне приходилось не раз самому формировать теперь продотряды, но такие случайные формирования в условиях переживаемого момента мало полезны), плохо подвигается вперед. А между тем охваченный бандитизмом район один из самых урожайных в Тамбовской губернии: он мог бы дать 500 000 пудов зерна. Стоит также вывоз топлива и фуража. Но этого еще мало: в указанном районе раскинуты многочисленные совхозы, числом более 100, и все они служат объектами погромных действий бандитов.
Если дело будет идти так и в дальнейшем, то Тамбовская губерния скоро
окажется с невыполненной разверсткой, и с несобранным фуражом, и с отсутствием топлива.
Все это, казалось бы, с наглядностью доказывает совершенно
недостаточные силы, с которыми мне приходится оперировать. Впрочем, это, кажется, общепризнанно: по крайней мере, все комиссии, приезжающие из Центра в Тамбов, одинаково приходили к подобному выводу. Вывод делался правильный, а мер не принималось никаких, и ликвидация восстания по-прежнему возлагается на негодные части ВНУС да на грозные телеграммы его управления.
Больно сознавать, что на этот вопрос ВНУС еще не выработал
определенного взгляда. А между тем через 2,5, много - 3 месяца - мы будем иметь распутицу - время, когда боевые действия волей-неволей прекратятся, и если мы не ликвидируем восстание к этому времени и не ликвидируем полностью, с корнем, мы будем иметь весною громадный пожар, пламя которого, воссоединившись с пожарищами ближайших губерний, может создать затруднения, которые совершенно поглотят всю созидательную работу последнего времени.
Неоднократно ВНУСом присылались более или менее компетентные комиссии
для выяснения положения в губернии, но помощи от этих комиссий тамбовское командование не получало никакой. Последняя комиссия особенно характерна в этом отношении. С большим гонором, более приличным при бюрократическом укладе жизни, чем в рабоче-крестьянском государстве, и вместе с тем с нежеланием или неспособностью вникнуть в дело глубоко, проникнув за внешнюю формальную сторону дела,, эта комиссия исчерпала себя сделанными ею указаниями по вопросам постановки службы штаба вверенных мне войск и вопросам, увы, чисто внешним, показным.
Не надеясь совершенно на сколько-нибудь исчерпывающий доклад указанной
комиссии, считаю, с целью оградить на будущее время свое революционное и боевое имя от всяких нареканий, своим прямым долгом решительно заявить нижеследующее:
1. Обстановка требует самой скорейшей ликвидации восстания.
2. Для указанной цели необходимы бригада пехоты и полк кавалерии, ни в
коем случае не менее.
3. Бригада и полк должны быть выделены из частей действующей армии,
так как на части ВНУС в настоящем их виде рассчитывать в силу их небоеспособности не приходится.
Неоднократные обращения мои по команде убедили меня в бесцельности
дальнейших шагов в этом направлении. Это сознание углубляется у меня личным опытом, вынесенным во время командования войсками тамбовского укрепленного района в августе 1919 г., когда ни явно негодные средства, имеющиеся в моих руках, ни энергичная деятельность по приведению частей в порядок, ни исчерпывающие и своевременные доклады по команде не спасли меня от скамьи подсудимых.
В силу вышеизложенного ходатайствую о сложении с меня тяжести
командования войсками Тамбовской губернии: нести ответственность, не имея средств улучшить положение, я не могу.
Все, что можно было сделать, я сделал. Продолжать же борьбу с
имеющимися у меня средствами считаю делом, заранее обреченным на неудачу, и продолжать ведение такового считаю несовместимым со своей революционной совестью.
К тому же терзают мою душу ежедневно выслушиваемые от прибывающих с
мест товарищей коммунистов душераздирающие сообщения о зверствах, чинимых бандитами по отношению к коммунистам, их семьям и, вообще, советским служащим. Входя в их положение, всемерно им сочувствуя, я вместе с тем совершенно бессилен оказать им помощь, хотя знаю ту массу крови, которую уже пролили самоотверженные партийные работники, несущие службу на местах.
Сознание это слишком тяжело и заставляет меня еще раз просить об
освобождении меня от обязанностей комвойсками.

Комвойсками Редзько
Начальник штаба Бриммер
Военком штаба Вязовкин

ЦА ФСК РФ. Ф.1. Оп.4. Д.68. Л.16 - 17 об. Подлинник.

' Копия доклада была направлена в губком партии (ЦДНИТО. Ф.840. Оп.1. Д.961. Л.213 - 215. Подлинник).
''Далее неразборчиво.
К списку документов