Предстала, и старец великий смежил
    Орлиные очи в покое;
Почил безмятежно, зане совершил
    В пределе земном все земное!
Над дивной могилой не плачь, не жалей,
Что гения череп - наследье червей.

Погас! но ничто не оставлено им
    Под солнцем живых без привета;
На все отозвался он сердцем своим
    Что просит у сердца ответа;
Крылатою мыслью он мир облетел,
В одном беспредельном нашел ей предел.

Все дух в нем питало: труды мудрецов,
    Искусств вдохновенных созданья,
Преданья, заветы минувших веков,
    Цветущих времен упованья;
Мечтою по воле проникнуть он мог
И в нищую хату и в царский чертог.

С природой одною он жизнью дышал:
       Ручья разумел лепетанье,
И говор древесных листов понимал,
       И чувствовал трав прозябанье;
Была ему звездная книга ясна,
И с ним говорила морская волна.

Изведан, испытан им весь человек!
       И ежели жизнью земною
Творец ограничил летучий наш век,
       И нас за могильной доскою,
За миром явлений, не ждет ничего, -
Творца оправдает могила его.

И если загробная жизнь нам дана,
       Он, здешней вполне отдышавший
И в звучных, глубоких отзывах сполна
       Все дольное долу отдавший,
К предвечному легкой душой возлетит,
И в небе земное его не смутит.

                        1832